Национальная идея, в общем, включает в себя констатацию того, что имеется, и то, чем не стыдно поделиться с другими.
Раньше стыдиться вообще было нечего, потому что наделять других своими понятиями принято было силой. Средство было простое и интуитивно понятное.
Все сводилось к «кто кого». Греки, если точнее – афиняне, распространяли демократию, римляне – порядок и государственность. У них было чем поделиться в смысле национальной идеи.
А те, кто не хотел или же просто не было у них чего дать другим, жили по принципу «чем богаты – тому и рады», перебирая как четки список национальных особенностей и богатств.
Два этих принципа – «кто кого» и «чем богаты» – всегда работали, и все было всем понятно. Стало непонятно совсем недавно, буквально чуть ли не вчера. Выяснилось, что тех, «кого» хочется, уже лучше не трогать – степень интеграции вдруг оказалась такая, что тронь – тебе же хуже будет.
Когда ресурсы – у тебя, деньги, чтобы использовать эти ресурсы – у другого, а необходимые для этого технологии – у третьего, и потребности в продукте, который ты мог бы произвести из своих ресурсов – не столько у тебя, сколько у других, и за деньги, которые ты выручишь за продукты, которые ты когда-то произведешь из своих средств на деньги второго с использованием технологий третьего, ты уже задолжал четвертому, пятому, … короче, очень многим, не говоря уже о первых двоих, – тогда трогать друг друга можно только неподдержкой резолюций и то после утомительных взаимных консультаций.
Да, и «чем богаты» резко подешевело. Даже в смысле национальных идей. Раньше, например, ты мог сколько угодно манить молодежь других стран малодоступными им пестрыми игрушками и выпяченными подбородками своих суперменов, называя все это плодами свободы и демократии. Когда же ушли на сувениры обломки стен и кануло в приватизацию железо занавесей, которые отделяли их от тебя, все увидели, что за дорогим идеалом свободы скрывается дешевое желание расширения рынков.
Но если бы только высокие идеи. Тем более, что в мире вдруг обнаружилось очень много людей, которые совершенно не прилипчивы к твоим идеям. Просто по природе своей. Так что, кризис идеи – это полбеды, страшнее оказалось другое.
Американцы под гром и блеск национальной идеи сделали себя мировым валютным и банковским центром, скупили все технологии и лучшие мозги, – и в результате ценность всех этих богатств падает на глазах! Потому что, как выясняется, главное, все-таки, спрос и производство.
Мозги произрастают везде, технологии сами по себе несъедобны, а спрос, оказывается вдруг силен своим количеством. Никакой качественный спрос его не перевесит и богатства не создаст. Тот, кто, как Китай, сможет наладить производство для удовлетворения количественного спроса, пусть даже совсем простого, – тот и станет центром мира, станет накапливать деньги, ему реально потребуются технологии и они придут к нему, потому что он за них заплатит, и деньги у него будут реальные, а не гарантийные бумаги, на шелесте которых будет основываться производство и жизнь остального мира – как это думали американцы.
Таким образом, «чем богаты» – тому уже не рады. Американские запасы лучших мозгов, информации и информтехнологий стали подобны, как и любые запасы, пересыпанной нафталином мягкой рухляди в дедовских сундуках. Удивительно, но факт. Богатым оказывается не тот, не у кого есть, а тот, который может дать другим.
Американцы забыли об этом – и из народа будущего стали народом прошлого. А ведь в свое время именно они взяли мир голыми руками как раз тем, что дали ему. Дали идеалы и модели будущего.
Когда все остальные еще путались в складках мантий своих королевских династий и без родового герба в кафе показываться стеснялись, этот молодой энергичный народ предложил всем эталоны жизни, к которой мир пришел уже в выпотрошенном войнами двадцатом веке. Эталон человека – свободной личности, добивающейся всего своим трудом, эталон взаимоподдержки свободного общества и его членов, эталон всех ценностей в мире – доллар.
Они технологизировали, разобрав на молекулы и элементарные механизмы все, что можно и что нельзя – от производства вина до производства смеха. Они дали Германии, Европе и Японии после войны средства и технологии – развивайтесь.
И все это великолепие патернализма, вся их национальная идея гаранта и ключевого фактора развития засбоила и поблекла только лишь потому, что делали они это не для всеобщего процветания. Во многом, конечно, в противоборстве с «империей зла», тянущей щупальцы наружу из-под железного занавеса, а в конечном счете – для себя. Бледной копией подобного «альтруизма навыворот» была помощь, оказываемая этой самой империей, СССР, «прогрессивным» режимам и странам «народной демократии».
Поэтому, когда в будущем народы мира придут к пониманию, что национальная идея у каждого из них, оказывается, не в констатации своих частных особенностей, а в миссии, которая у всех одна – выжить на земле можно только во взаимопомощи, – пусть помнят печальный опыт славной когда-то Америки: помогая другому, не делай этого ради себя.
Михаил Гонопольский,
www.vankli.com
В рамках сотрудничества с «Ванкувер и Мы»