Я, как рыбка Дори, кроме совершенно необходимого держу в голове всего лишь несколько вещей, да и то вбитых в мой мозг еще до исторического материализма силой педагогов советской школы. Такие факты, как место Куликовской битвы, число Авогадро и то, что у Анны Павловны Шерер был салон, я уже не смогу забыть никогда. Именно поэтому давным-давно у меня появилась привычка делать для себя небольшие заметки, чтобы хоть как-то удержать в памяти значимые события из жизни или причину потраченных на культурное мероприятие денег. Про последнее это не только сюжет, который можно найти в любой википедии, а скорее такой отпечаток ощущений и мыслей момента…
Так вот. Опять ходил в The Horseradish Theatre. Чего уж тут скрывать, они меня прикормили, подсадили – и я ждал, когда же уже они покажут чего-нибудь новенькое. Так что как только появились билеты на их новую работу, я их тут же купил.
Чего и вам в будущем советую делать. Несмотря на то, что театров у нас развелось как грязи, не все еще могут себе позволить печатать программки на глянцевой бумаге и делают синхронный перевод для иностранцев.
В этот раз команда и режиссёр, видимо, решили, что зрители уже достаточно подготовлены к серьёзным постановкам и выкатили пьесу Максима Горького «Васса».
Я, если честно, волновался. Во-первых, у Горького знаю только «Мать» его, да и то поверхностно, во-вторых, режиссёр вышел к зрителям и сказал: “Мы, – говорит, – замахнулись на психологический театр”. Так и сказал – психологический. Я, понятно, начал переживать, разнервничался, никогда не был в психологическом театре, а гипнотизёров вообще боюсь. Но смотрю, из зала никто не вышел, ладно, думаю, всё-таки Максим Горький, а не Стивен Кинг. Попробую, хотя бы первый период продержаться.
Все настроились, тишина, зал маленький, кашлянешь – тебя тут же все определят. Хорошо, что времена уже не ковидные, а то бы устроили тёмную.
Видно всё – как на ладони, да еще сцена под наклоном. Я сперва думал, это чтобы было лучше видно, но потом сообразил – это, видать, такая театральная формула. Если на сцене мало места, вали всё через символизм и нефиг тащить на сцену лишние комоды да диваны.
Режиссёр очень умело использовал вот эту формулу, и сцена с наклоном символизирует, что всё катится к хренам собачьим, под откос – и жизнь, и состояние, и страна. Заодно эта же конструкция создаётся защитное углубление, которое не даёт осколкам падающих горшков разлетаться под ноги артистов.
Тут не подкопаешься, режиссёр убил всех зайцев. Талант! Когда оборвался первый горшок, я немного испугался, подумал – вот она, началась психология, но после второго смекнул – это опять же не просто так, типа ошибка декоратора, тут мысль. Сосчитал остальные, вышло еще четыре штуки до финала. Сижу жду пока все попадают.
Первый тайм прошёл очень быстро. Актёры уж больно хорошо играли, даже не заметил, как время пролетело.
Не знаю, работает ли исполнительница роли Вассы днём у шлифовального станка, но вечером она явно переиграла всех народных. Я специально потом посмотрел фрагменты с Пашенной и Чуриковой. Обе народные скорее всего никогда не видели живого капитализма и потому первая играла властную истеричку, вторая – депрессивную. Тогда как наша Васса показала, что пожила, понабралась истинных ощущений и сыграла делового человека с постоянным цейтнотом во времени, но всё-таки пытающегося всё вывезти на здравом смысле.
Ну а что еще остаётся женщине, у которой муж – развратник и алкоголик, а брат – не только алкоголик и развратник, но еще и коллекционер. Дети, из тех, что не померли – один при смерти, а дочерей воспитывать некому и некогда. Плюс невестка, у которой через революцию вообще крыша набекрень. Да еще все эти паромы-пароходы. Конечно, претензии по всей этой чернухе к Горькому, хотя, говорят, история реальная.
Я остался доволен абсолютно всем. Артисты воплотили все характеры остро, и если надо было кричать, то кричали во весь голос, хотя в таком маленьком зале даже шёпот хорошо слышен в последнем ряду. Причём вжились в роли не только главные персонажи Железновы-Храповы, но и вся прислуга. Анна плакала, как живая, а тот, что играл Пятёркина, еще и поёт.
Как придирчивый зритель, а тем более в психологическом театре, я, конечно, нашёл один прокол. Всё было хорошо, костюмы – на пять, техническое оформление – тоже на пять, звук отличный, но вот у виски в большой красивой бутылке оттенок всё-таки не соответствовал этикетке.
Сперва я подумал, что это декоратор увлёкся, но потом решил – нет, если следовать логике, то и в этой мелочи есть какая-то метафора и многослойность. Что, если это символ духовного вырождения и самообмана? Надежда на то, что всё еще можно поправить?
В итоге, жалко было всех. Вторая половина пролетела так же незаметно, как первая, и когда с люстры посыпался снег, а со стены оборвались оставшиеся горшки, стало ясно, что “суровые годы настали”, и Вассе страшно повезло откинуться мирно и по-житейскому, не дожив до дикой кровавости.
Глядя с расстояния в 100 лет, более-менее понятно, что станет с остальными героями… Старшая дочь уедет в Париж и там откроет бордель. Младшая вместе с Пятёркиным уйдёт на борьбу с кулаками. Прохор начнёт заведовать очисткой, а Рашель, ясное дело, сошлют в ГУЛАГ.
В целом, психологический театр мне понравился. Это просто слово серьёзное, а если коротко и не сложно, то это – когда театр… за жизнь.
Пойду еще. Ребята они трудолюбивые, мыслящие, открытые к новым идеям. Одной тётеньке из зала режиссёр даже предложил прислать пьесу. И чтобы не он ей, а именно она ему. Глядишь, и будет в Ванкувере автономный театр и артисты свои, и пьесы местные – за жизнь, про дождь, жилищный вопрос и красную икру…
Н. Асиновский
Фото: Виктор Сафонов